„ПРИКАЗКА ЗА ТИНЯТА” („СКАЗКА ПРО ГРЯЗЬ”)
Христо Димитров Измирлиев/ Смирненски (1898-1923 г.)
Болгарские поэты
Перевод: Ольга Кайдалова
Христо Смирненски
ПРИКАЗКА ЗА ТИНЯТА
В неделя Дявола облече расо –
любимия си тоалет;
и с тънка и загадъчна гримаса
огледа се добре отвред.
Действително в корема бе печален
и – за да не бъде толкоз сух –
беляза своя символ синодален
с една възглавница от пух.
– Една вечерна пролетна разходка? –
ми кимна леко той с рога.
– Виж, вечерта е кат вдовица кротка
и цяла в нега и тъка...
Съгласен бях. И посред врява шумна
ведно с приятеля рогат
разхождаме се дълго де ни хрумна
из калния престолен град.
И ето – късно в някаква си лавка
покани ме на отдих той.
Кръчмаря стар посрещна ни с прозявка,
с поклон и привети безброй.
Погледна Дявола с усмивка блага,
повдигна странно рамена
и ритна с крак възпрялата до прага
огромна, грухтеща свиня.
А лавката бе като всяка лавка,
но странно беше тук едно:
висеше над вратата калимявка
и някакво шише вино.
– Виното – да! Но що за подигравка
чернее се над този праг?
– Това ли? Туй е попска калимявка –
реклама за добър коняк…
Кръчмаря се усмихна и заклима,
отвън му кимна вечерта,
а в ъгъла ревнаха в хор петима
и се целунаха в уста.
Погледна Дявола под вежди тънки:
„Я виж ги колко са добри!”
Но зад гърба му някой злъчно смънка:
„Добри, когато спиртът ври!”
Това бе юноша – намръщен, хладен.
Въздъхна той и заруга:
„Кой е добряк на тоз свят безотраден?
И кой доволен е сега?
Навсякъде чистота нито прашинка!
Нито насъне светъл лъч...
Летиш като изгубена снежинка
сред вихрите на черна злъч...
Уви, светът обърнал се в пустиня!
Море от злоба и разврат!...
Иди живей сред туй море от тиня,
сред толкоз много кал и смрад!”
Той млъкна... А през прага меланхолично
проточи и свинята врат:
„И аз от тоя свят съм недоволна:
да, толкоз малко кал и смрад!…”
Христо Смирненски
СКАЗКА ПРО ГРЯЗЬ (перевод с болгарского языка на русский язык: Ольга Кайдалова)
В воскресенье Дьявол в рясу нарядился –
В свой излюбленный нарядный туалет,
И везде, где б только он не появился,
Смотрит с тонкою усмешкою на свет.
Дьявол был слегка от голода печальным
И, чтоб вид не показался очень сух,
Побелил свой чёрный символ синодальный
Из подушки, разорвав и вынув пух.
– Не устроить ли вечернюю прогулку? –
Мне легко рогами острыми кивнул.
– Не пройтись ли по весенним переулкам,
Где цветочный аромат уже подул?
Я согласен. Среди гвалта, среди шума
Мы с приятелем рогатым заодно
Долго ходим, и ко мне приходит дума:
Город вырос ведь из грязи всё равно.
Вот пришли к какой-то лавке мы неспешно,
Меня Дьявол приглашает отдохнуть.
И хозяин нас с зевотой неизбежной
Просит быть как дома, прекратить наш путь.
Дьявол посмотрел с усмешкой томной,
Странно тут плечами шевельнул
И свинью, что хрюкнула нескромно,
До порога сапожищем пнул.
Лавка – как и все. Их много – лавок.
Только странно было в ней одно:
Здесь висел над входом камилавок
И какая-то ещё бутыль с вином.
– Есть вино – то значит: славненькая лавка.
Только что там над порогом кабачка?
– Там? Поповская свисает камилавка,
У меня это – реклама коньяка…
Усмехнулся тут хозяин между прочим,
А снаружи усмехнулась тьма густа.
В уголке пятёрка вымытых рабочих
Воет хором и целуется в уста.
Посмотрел нечистый из-под век прикрытых:
„Вижу, здесь хорошенький притон!”
За спиной раздался голос непропитый:
„Хорошо везде, где варят самогон!”
То был юноша, и он глядел сурово.
Он вздохнул и посмотрел опять на тех:
„Кто хорош на этом свете бестолковом?
Кто доволен этой жизнью в темноте?
А везде – так чисто-чисто, ни пылинки!
И нигде не засияет светлый луч…
Ты летишь сквозь мрак – холодная снежинка
Среди вихря, среди чёрных мрачных туч…
Свет, увы, упал в бесплодную пустыню!
А вокруг – лишь море злобы и разврат!…
В этом море нечистот душа застынет,
Ведь вокруг – одна лишь грязь, один лишь смрад!”
Он умолкнул… На порог меланхолично
В дверь открытую свинья назад вползла:
„Недовольна тоже я сим миром лично:
Слишком мало грязи для себя нашла!...”